Запись с места события.
Фестивальный литературный вечер в Русской библиотеке.

27 ноября 2006 г. в Иерусалимской русской библиотеке состоялся первый вечер фестиваля "ИЕРУСАЛИМСКАЯ ОСЕНЬ". Подробности об этом фестивале опубликованы на нашем сайте:
http://www.jerusalem-korczak-home.com/rek/io.htm

Ниже произведения, озвученные Михаилом Польским на этом вечере.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

ЛОЖЬ

«Мне было семь лет, и я отлично знал, что я еврей, но сказал библиотекарше, что не знаю»

Иосиф Бродский
«Меньше чем единица»


В семь лет читал никого не хуже.
В библиотеку пришёл за книжкой,
и там, конечно, меня спросили:
«Ты русский или
украинец?»

Тут сердце пустилось
в такой танец,
и я испытал
такой ужас,
какого никогда в жизни
не знал.

Представьте:
шпион,
всю жизнь проживший
в чужой стране,
где все его знают
под чужим именем,
давно забывший,
что имя не его
и страна чужая...

И вот однажды
В библиотеке
библиотекарша,
глянув мельком,
произнесла его ТО имя
и посмотрела самодовольно.
Он обмер.
Это-
провал.

Я провалился, когда родился.
В то время «дело врачей» гремело,
но мама первенца так хотела -
и я родился -

десантник, падающий в засаду,
под чёрным куполом парашюта...

Их было следом
двенадцать кряду,
десант -
двенадцать комочков чуда.
Я врать
не буду.
Их мать
не выпустила из матки.

Я покраснел и сказал:
«Не знаю».
Она сказала:
«Спроси у мамы», -
но было видно, что ей приятно,
поскольку лично она
в прорядке.

И я пошёл и сказал.
А мама -
а мама плакала, умоляя:
«Прости, прости,
не хватило духу...
Ты первым был,
ты ночами снился...
за ложь твою
за позор,
за муку...

Была слаба я
и ты
родился».


Мой кадИш ятОм*

Его отец погиб в Холокосте
и некому было передать ему слово Торы.
Он не хотел ни чему учиться
там, где рабы рабов обучали рабству,
но к концу жизни сумел заработать
крышу над головой – впервые
за двести лет проживания его рода
на чужой, ненужной ему земле,

где он никогда в жизни
не произнёс ни одного матерного слова.

Душа его плакала от сиротства
в окружении таких же нищих,
самих себя приносящих в жертву
идолам насилия и вечного «завтра»,
и он пил самую дешёвую водку,
пытаясь с ними срастись воедино,
убивая этим свою душу,
а срастись никак не получалось...

Ведь он никогда в жизни
не произнёс ни одного матерного слова.

Он был безразличен к собственным детям,
замечая их только с порога,
на котором стоял, качаясь...
И тогда они бежали из дома.
Трезвый - он их просто стыдился,
поскольку не мог дать то, что ему не дали -
знания о Всевышнем и Торе.
Впрочем, вряд ли он мог думать об этом.

Но он никогда в жизни
не произнёс ни одного матерного слова.

Боже, прими в Свою обитель
и эту – не знавшую Тебя – еврейскую душу,
упокой её в райских Твоих пределах
вместе с праотцами Твоего народа
и верни к жизни в Твоём Новом Царстве
среди душ, возрождённых Тобой из мертвых –
соверши недоступную для людей справедливость,
без него Израиль не будет полон –

он никогда, никогда в жизни
не произнёс ни одного матерного слова.

--
* кадИш ятОм – молитва сироты (иврит)


ДАВИД!

Он в колыбельке сопит.
День по-осеннему ярок.
Наш ему царский подарок
Древнее имя Давид.

Хоть не привыкла гортань
К славного имени звукам,
Снова дают его внукам.
Древнее имя, восстань!

Вот откликается он...
Долго держали нас в страхе.
Тлеют в яру и в овраге
Яков, Давид, Соломон...

Имя – что сделаешь с ним?
Имя – душа человека.
И оживает как эхо
Плачей, псалмов-теилим*.

Здаравствуй, младенец Давид! –
Папа тебе говорит.
Здравствуй, Давидушка милый –
Мама целует сынка.
Здравствуй, Давидка! Крепка
Имени светлого сила,
Та, что поэтов плодила,
И зазвучали века!

Ныне и присно – ты прав.
Имя найдётся ль нежнее,
Радость найдётся ль полнее,
Песня найдётся ль звончее:

«Славься!
Убит Голиаф!»

--
* теилИм – псалмы (иврит)

ИЕРУСАЛИМСКИЙ РЕКВИЕМ

Александру Розенкевичу
Они ушли.
Нет для них боле
ни слёз, ни муки,
ни наших печалей…

Поверьте:

они причастились Истины
через Иерусалим.

Зная смерть во всех её видах,
даже сами на себя налагая руки -

поверьте:

они причастились Истины
через Иерусалим.

Ибо, какой смысл в боли
и смерти,
если - далёк от закона -
в последний свой выдох
не вкладываешь «Шма ИзрАэль*»

... они причастились Истины
через Иерусалим.

Они пали как солдаты Всевышнего
в битвах Армагеддона.

Души их, словно ангелы, перед Ним.

Этим наша жизнь осмыслена.
Этим наша смерть осмыслена:
мы обретаем Истину

через Иерусалим.

=============
Из ури-Цви Гринберга

Из цикла "Три песни о Хайфе"

(алеф)

Алтари Илии, а вокруг огоньки-анемоны...
И присел наш Кармель,
чтобы город вскарабкаться мог.
Илия! Илия!
Снизойди на кармельские склоны.
Этот город–гора твой земной величавый чертог.

Перья ангельских крыльев –
дома разметались по скалам...
В предзакатном огне хороша и тепла и легка
Хайфа, милая Хайфа –
святого ревнителя слава –
здесь вознёсся пророк и склонились пред ним облака.

Брат Кармеля – Хермон с его снежно-седой головою...
Но и тот и другой – отраженье горы Мориа
и столицы в горах...
Мы б давно уже, Хайфа, с тобою
захлебнулись в волнах,
если б нас не держала она.


(бэт)

Я взываю к тебе: О, наш отче, провидче, пророче!
Снизойди на Кармель - анемоны здесь радуют очи,
И горит моё сердце тебе маяком среди ночи,
Словно жил в твои дни – без тебя мне стократ одиноче.

Ты не мог его знать, Илия, всё же – твой это город,
Восходящий на древний Кармель по уступам скалистым.
Помолись за него – то не твой ли пророческий норов
Воплотился в характере города горцев-поморов?
И когда ты расстаял ракетой средь звёздных просторов –
Потянулся и он за тобой - и взывает неистов:

"- Не хочу в небеса! Крепко к скалам привязаны ноги.
Ты ко мне снизойди! Посмотри же, я весь пред тобою:
Ты не знал в твои дни, что бывают такие дороги...
Не хочу в небеса! Напророчь мне земное, морское.
Пусть я буду началом моста от Кармеля к Хермону
К преходу от нас до великой реки Авраама -
До Евфрата, где были забыты отцовские боги...

О, гневись, Илия, жги сердца! И к небесному лону
Возноси наши ясные взоры навстречу рассвету!
Видишь, юность зажгла свои ночи как лава вулкана,
И зажглись на кармельских лугах огоньки-анемоны."

Так кричит город Хайфа, возносит моленья и стоны...
Но высоко сидит Илия и не слышно ответа.


ПОСЛЕДНЯЯ МОЛИТВА

О, склони нас по воле Твоей,
как склоняешь деревья плодами
благодатными в месяц тишрей...
Мы ведь тоже растенья с ветвями,
преклонёнными грузом скорбей.

Не лишай наши корни святой,
бесподобной в тиши предрассветной,
кровной, выстраданной, заповедной -
той земли, что дана нам Тобой.

Непостижна премудрость Творца,
Его воля неисповедима -
не даёшь нам златого венца,
нимба, светлого ангелов чина...

Снизойди же до болей и бед
чад Твоих, что Единого славят,
дай нам с этой землёю завет -
новой жизни немеркнущий свет,
и сотри нашей вере в ответ
со скрижалей судьбы
слово
"мавет".
--------
тишрЕй - сентябрь-октябрь
мАвет - смерть

-------------
Также прозвучала первая часть оратории "По праву матери, сына и Иерусалима" композитора М.Бендикова на слова У-Ц Гринберга в переводе М.Польского:
http://www.stihophone.ru/works.php?G=21&ID=2773