Разрушились царства, порвались границы,
Брат вышел на брата, и пала беда…
И ворон – больная, ослепшая птица –
Твердил,обезумев,своё
“никогда”.

Метались старухи на чёрных перронах,
Несли одичавшие их поезда,
И плакали дети в товарных вагонах,
И ворон безумный кричал:
– Никогда!

Луна багровела на небе вечернем,
А ночью плясала косая звезда,
Как пьяная девка в дорожной харчевне,
И ворон кричал:
– Никогда! Никогда!

…Нас предали трезво, спокойно, умело.
Нас гнали, как с пастбищ чужие стада,
И мы уходили в иные пределы.
И ворон безумный кричал:
– Никогда!

Чужие ночлежки. Чужие столицы.
Чужие объедки, чужая вода…
– Когда ж возвращаться? – спросил я у птицы,
И выронил ворон опять:
– Никогда!

Тебя отыскал я. Пространство распалось
И заколебалось, как рябь у пруда.
И мне померещилось, мне показалось,
Но ворон… Но ворон кричал:
– Никогда!

И вспомнил я то, что с проклятием схоже:
“Оставь упованья вошедший сюда”.
Но, может быть, может быть… Господи, может!...
…Не может. И ворон кричал:
– Никогда!

Опять засыпаю. Всё пусто и голо –
– и стены, и стёкла, и ночь, и года…
Приснился мне город, цветной и весёлый,
И сгинул, и ворон кричал:
– Никогда…