А на белой стене посреди виноградных теней
Притаилась душа и застыла, боюсь, что надолго.
Мир казался чужим, мир казался упрямей и злей.
И судьба приколола несчастную душу иголкой.

А вокруг бушевали торги, продавались дворцы.
Все делили рассветы, закаты, планеты и звезды.
И звенели в веках на коронах одни бубенцы.
И не думал никто, что потом уже может быть поздно.

И не верил никто в слабый голос каких-то богов.
Отбивались от них, как от глупой назойливой мухи.
И зерно понимания в пыль без сомнений смолов,
Пред собой рассыпали гнилое зерно показухи…

И придется остаться немым мотыльком на стене,
А вокруг так же будут плестись виноградные лозы.
И завидовать будем чужой окаянной весне,
Той где плачут по нам абсолютно чужие березы...